— На территории Юго-Западной Азии находятся полуостров Аравия, равнины Месопотамии и Сирийско-Палестинские горы. В геологическом строении есть свои особенности: восточная часть территории — это предгорный прогиб альпийского возраста, а большая часть земель — это обломок Африканской платформы, — спокойных голосом и с победной улыбкой на лице, провозглашаю я.

— Сколько штатов в Индии? — продолжает наседать с вопросами.

— Двадцать девять штатов и семь союзных территорий, — мгновенно парирую.

— Какое население? — его задевают мои познания, что напрягает его ещё больше.

— Ян Дмитриевич, — нашу перепалку перебивает Лёха, мой одногруппник. — Мы ведь это ещё не изучали.

Ух ты, неужели кто-то заметил. Спасибо Алексею, который грезит мечтами о красном дипломе. Иначе чувствую, что мы бы прямо сейчас приступили непосредственно к сдаче экзамена.

Вот именно в такие моменты нам неоспоримо помогают поцелуи, которые успокаивают лаву внутри, что вот-вот прорвётся и уничтожит всё живое вокруг. Но целоваться в университете, к сожалению, не выход. Тем более на занятии.

— Щербакова ведь у нас отличница, — с сарказмом провозглашает Ян. — Должна идеально знать материал.

— Ян Дмитриевич, а давайте вы и со мной так позанимаетесь? С вами я готова дотянуть до красного диплома, — флиртуя, лепечет Виолетта.

Кажется, она снова отрабатывает часы из-за болезни.

— Позанимаемся, Виолетта, обязательно позанимаемся, — с довольной ухмылкой даёт согласие, при этом с интересом наблюдая за моей реакцией.

Вот же жук, знает на что нужно давить.

А я лишь растягиваю губы в самой милой улыбке, на которую только способна. Точно с такой же улыбкой, я бы сейчас впечатала ему пощёчину и вырвала ей все патлы.

От будущей уголовной ответственности меня спасает конец пары.

45

После праздничного концерта мы с Яном встретились возле университета и молча пошли в неизвестном мне направлении.

Я до сих пор едва не искрилась от злости.

— Даже не спросишь, куда мы идём? — наигранно удивляется он.

— Я вообще поражена, что ты сейчас тут: как же повышение интеллектуальных способностей Виолетты? — пытаюсь утихомириться, чтобы голос не выдавал полной меры моего возмущения.

— Не переживай на этот счёт, — с сарказмом парирует он. — Завтра я ей займусь.

Ещё минут двадцать мы продолжаем путь в тишине. А я копаюсь в глубинах своего сознания, пытаясь вспомнить, когда именно началась эта неразбериха между нами.

— Когда ты понял, что тебя тянет ко мне? — с интересом спрашиваю, наблюдая за его реакцией, которую он, как всегда, умело скрывает.

— Не так давно. Возможно, в новогоднюю ночь, — отвечает Ян, а я покрываюсь приятными мурашками от мыслей о том дне.

— А как же твои объятия, когда ты второй раз провожал меня домой? Мне казалось, я тебе интересна, — без доли сомнений продолжаю разговор. Слишком я сейчас напряжена, чтобы испытывать смущение.

— Мне было тебя жалко, — честно признается он. — Казалось, что ты можешь наложить на себя руки от неразделенной любви.

Мой нос и лоб недовольно морщатся: жалость — противное чувство, особенно когда его испытывают по отношению к тебе. Как раз то, о чём предупреждала меня Люся.

— А наш вечер откровений и первый поцелуй? — продолжаю вспоминать, чтобы получить ответы на все волнующие вопросы.

— Наверное, это был единственный раз, когда я решил кому-то высказаться. Для ребят тема про нашего общего друга очень тяжёлая, поэтому предпочитаю такое с ними не обсуждать. Откровенно говоря, я это и за поцелуй не посчитал, — беззаботно объясняет Ян.

Собственно, для меня тоже это не стало чем-то стоящим. Просто так нужно было в тот момент, ни больше, ни меньше.

— Почему тогда утром, первого января, ты сказал, что не хочешь продолжать общение? — задаю свой последний вопрос.

— Потому что понял, какой ты ещё ребёнок, — услышав это, вопросительно смотрю на него. — Сначала позволила мне прикасаться к себе, а затем возобновила отношения с бывшим.

— Только чтобы не всплыл факт, что мы с тобой преподаватель и студентка, — недовольно фыркаю.

— Ты хоть себе не ври, — победно усмехается. — Просто приревновала меня к Алисе и захотела, чтобы я тоже забеспокоился. Глупо, Лера, очень глупо.

Прекрасно понимаю, что он сейчас абсолютно прав, но ответить ничего не успеваю, так как слышу краткое «пришли», когда передо мной открылась дверь частной клиники.

Я не задавала вопросов. У меня были догадки, но я отгоняла их, так как уверенна, что Ян не стал бы знакомить меня с таким близким человеком.

Клиника выглядит дорого. Изящные, длинные коридоры в светлых тонах. Стены украшены картинами. Наличие комфортабельных сидений. Огромные окна, что впускают яркий солнечный свет. Весь персонал одаряет милой улыбкой. Тут совсем не хочется сдохнуть, как, например, в моей больнице по месту жительства. Где-где, а там, как и во многих бюджетных заведениях такого типа, обшарпанные стены, цвета болотных выделений, тусклое освещение, как в дешёвом фильме ужасов и полный арсенал злых бабулек, которые ходят туда, как на работу. Зато мотивация: побывав там хоть раз — болеть совершенно не хочется.

Мы поднимаемся на третий этаж и, дойдя до предпоследней двери левого крыла, Ян пропускает меня внутри палаты.

Первым, кого я вижу — парень, лежащий на больничной койке. Он выглядит болезненно: тощее тело и бледный цвет кожи особенно сильно подчёркивает его бессилие. Единственное, что придает ему привлекательности — это счастливый блеск в глазах, которые выражают надежду и любовь.

— Лера, знакомься, это Кирилл, — начинает представлять нас Ян. — Кир, это Лера.

Растягиваю губы в широкой улыбке и, кивая, выдавливаю тихое «привет».

Ян манит меня рукой, чтобы я присела возле него на стул, стоящий рядом с больничной койкой.

Моё внимание ненадолго приковывает инвалидная коляска, но я быстро отвожу от неё взгляд, возвращая лицу былую улыбку.

— Где Лерка? — ликующе спросил Ян.

Осознаю, что девушка моя теска.

— Вы разминулись, она побежала звонить маме и хвастаться подарком, — проговаривает счастливый Кирилл.

Я поражаюсь его стойкости: попасть в подобную ситуацию, но продолжать так искренне улыбаться — многого стоит.

— Я так понимаю, она согласилась? — он интригующе потирает ладони.

— Ещё как, медсёстры подумали, что кому-то плохо стало: такие громкие были вопли, — пояснил друг Яна. — Поэтому, через месяц, жду вас на своей свадьбе.

Я не акцентирую внимание на том, что вряд ли смогу там быть, но искренне радуюсь тому, что слышу. Это ведь прекрасно. Вот она, настоящая любовь, не знающая границ. Далеко не каждая девушка сможет остаться с человеком в подобной ситуации. Даже несмотря на то, как сильно его любит.

Наше обсуждение прерывает стук в дверь, следом за которым в палату заходит девушка, на вид лет двадцати пяти.

— Ян, привет, — защебетала она. — Можно тебя?

Как-то пошло звучит её фраза. Или же, во мне снова кричит ревность и раздражительность.

— Конечно, — кратко отвечает и выходит вслед за девушкой в коридор.

Встречаюсь взглядом с Кириллом, который с интересом разглядывает меня. Как-то неловко, что мы остались одни, а я продолжаю молчать как истукан.

— Я рада за вас с Лерой, — ничуть не вру.

— Спасибо, — он печально улыбается. — На самом деле, я сомневаюсь в правильности своих действий.

— Почему? — спрашиваю не из вежливости, а потому что действительно интересно.

— В этом месяце у меня последняя операция, — с горечью начинает он. — Если она не поможет — надежды уже не будет. Я думаю, стоило дождаться результат, и, в случае негативного, не портить Лере жизнь. Но поздно я об этом подумал.

Осознаю, что этому человеку не нужны слова поддержки и уж тем более жалость.

— Остаётся ждать, и верить в лучшее, — с улыбкой предлагаю. — Лишний повод пойти на поправку.